«ТЕОРИЯ ФРЕЙМОВ КАК ИНСТРУМЕНТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ПОВСЕДНЕВНОГО МИРА...»

На правах рукописи

Вахштайн Виктор Семенович

ТЕОРИЯ ФРЕЙМОВ КАК ИНСТРУМЕНТ

СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ПОВСЕДНЕВНОГО МИРА

Специальность: 22.00.01 – Теория, методология и история социологии

диссертации на соискание ученой степени

кандидата социологических наук

Москва - 2007

Работа выполнена в Государственном университете – Высшей школе

экономики

Научный руководитель д. соц. н. Филиппов А.Ф.

Официальные оппоненты : д. соц. н. Полякова Н.Л.

к. соц. н. Колосов А.В.

Ведущая организация Институт научной информации по общественным наукам РАН

Защита состоится 16.03.2007 в 15.00 на заседании диссертационного совета Д. 212.048.01 в Государственном университете – Высшей школе экономики по адресу: 101990, Москва, ул. Мясницкая, 20, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного университета – Вышей школы экономики Автореферат разослан 15 февраля 2007

Ученый секретарь диссертационного совета _____________________(к.э.н. Рощина Я.М.)

Общая характеристика работы

Актуальность темы Современная социологическая теория находится в ситуации осмысления процессов стремительной трансформации социального мира. Размывание национальных границ, развитие технологий коммуникации, элиминация старых и возникновение новых социальных тождеств и различий бросают вызов социологии, традиционно полагающей себя «наукой об обществе». Впервые за многие десятилетия в социальной теории разгорается спор о том, возможна ли вообще подобная самоидентификация социальной науки и не лишает ли век глобализации социологию ее предмета – общества, понимаемого как социальная реальность sui generis1.

На фоне этих дискуссий «о новой глобальности» растущий интерес к повседневному миру кажется парадоксальным. И, тем не менее, в последнее десятилетие мы наблюдаем «ренессанс микросоциологии». Об этом парадоксе неоднократно писали как западные2, так и отечественные3 авторы. Возвращение повседневности в качестве предмета социологического осмысления проявляется в отказе от апелляций к макро-структурам и процессам, в акцентировании повседневной «укорененности» социальной реальности, в переходе от интуиции «вечного, тотального и всепроникающего Общества» к интуиции «подвижной и свободно координируемой повседневной интеракции». Неслучайно в последние несколько лет переведенными на русский язык (и, судя по интенсивности цитирования, востребованными) оказались теоретики, уделяющие первоочередное внимание именно повседневным взаимодействиям. В их числе А. Шюц, П. Бурдье, Г. Гарфинкель, Э. Гидденс, И. Гофман, М. Фуко.

Этот спор находит отражение в работах таких влиятельных современных теоретиков как Э. Гидденс, З. Бауман, Дж. Урри, А. Турен, Й. Элстер и Б. Латур. См. Bauman Z. Society under siege. Cambridge: Polity Press, 2002. Гидденс Э. Устроение общества. Очерк теории структурации.

М.: Академический проект, 2003. Urry J. Sociology beyond societies. Mobilities for the twenty-first

century. London and New-York: Routledge, 2000. Турен A. Возвращение человека действующего:

Очерк социологии. М.: Науч. мир, 1998. Elster J. The Cement of society. A study of social order.

Cambridge: Cambridge University Press, 1990. Latour B. Gabriel Tarde and the end of the Social // The Social in Question / Ed. by P. Joyce. London: Routledge, 1999. В отечественной социологической литературе продуктивная и исчерпывающая критика попыток такого рода ревизии предложена А.Б. Гофманом: Гофман А.Б. Существует ли общество? // Социс. 2005. №5.

См. Lefebvre H. The everyday and everydayness // Yale French Studies. № 73. 1987. Вальденфельс Б.

Повседневность как плавильный тигль рациональности // Социологос. Социология. Антропология.

Метафизика. М.: Прогресс, 1991. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т.2. Изменения в обществе. Проект теории цивилизации. М. – СПб.: Университетская книга, 2001.

См. Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей // Общественные науки и современность, 1992, № 3. Волков В.В. О концепции практик в социальных науках // Социологические исследования. 1997. №6. Панарин А.С. Глобализация как вызов жизненному миру // Сумерки глобализации. М.: АСТ, 2004.

Каким образом логика исследований глобального мира сочетается с логикой изучения повседневности? Почему поворот к феноменам «метаобщественного»

порядка в современных теориях глобализации совпадает с обращением социологии к повседневности, к элементарному уровню социальности?

Один из возможных ответов состоит в том, что современная социокультурная ситуация ставит под сомнение саму идею общества.

Формирование общей информационной среды, размывание границ, унификация норм и стандартов жизни делают проблематичным то, что с конца XIX столетия и до недавнего времени оставалось аксиомой социальной теории – неколебимость общества как самостоятельной суверенной реальности. Эта рефокусировка заставляет социологию искать свой предмет «по ту сторону» понятия общества.

Такое переосмысление предмета стимулирует поиск новых концептуализаций либо в области глобальных феноменов, либо, напротив, в сфере элементарных повседневных взаимодействий.

Тем не менее, социология повседневности на сегодняшний день представляет собой становящуюся дисциплину: ее теоретические ресурсы четко не определены, не сформировался консенсус в отношении центральных категорий. Концепты социологии повседневности – «практика», «повседневное взаимодействие», «порядок интеракции», «социальная ситуация», «фрейм» – не образуют единого понятийного пространства. Хотя каждый из них схватывает отдельные специфические черты обыденного социального мира, как предмета социологического исследования, до окончательного формирования социологии повседневности в статусе самостоятельной дисциплины далеко, а потребность в кодификации ее теоретических ресурсов очевидна. Требует более четкой концептуальной разработки и базовая категория данной области знания – категория «повседневного мира». (Основные спецификации этого концепта будут выявляться нами по ходу исследования; пока же ограничимся теми определениями повседневного мира, которые мы находим в работах Альфреда Шюца и Ирвинга Гофмана: повседневность как уровень элементарных порядков интеракции лицом-к-лицу,4 обладающий собственной организацией и когнитивным стилем5).

В то же время кодификация всех релевантных теоретических ресурсов дисциплины – задача, слишком масштабная для диссертационного исследования.

Цель настоящей работы предполагает фокусировку на одной из теорий

Гофман И. Порядок взаимодействия / Пер. с англ. А.Д. Ковалева //Теоретическая социология:

антология / Сост. С.П. Баньковская. Т. 2. М.: Аспект-Пресс, 2002. Гофман И. Анализ фреймов:

эссе об организации повседневного опыта / Под ред. Г.С. Батыгина и Л.А. Козловой; вступ. статья Г.С. Батыгина. М.: Институт социологии РАН, 2003.

Шюц А. О множественности реальностей // Социологической обозрение. 2003. Том 3. №2.

повседневного мира – теории фреймов. Необходимо эксплицировать ее базовую аксиоматику, оптику и логику исследования, обозначить возможности ее использования для решения фундаментальных задач социологии повседневности, провести «апробацию» данного способа анализа.

Обращение именно к фрейм-анализу (теории фреймов) как к аналитической перспективе и логике исследования обусловлено одновременно историкотеоретическими и собственно теоретическими мотивами. Теория фреймов – одна из наименее представленных в отечественном социологическом дискурсе теория повседневного мира. Историко-теоретическая реконструкция этой логики анализа позволяет существенно расширить горизонты социологии повседневности (в историко-теоретической части работы мы сфокусируемся на текстах Ирвинга Гофмана – исследователя, заложившего основы социологической теории фреймов). В то же время, фрейм-анализ является для нас предметом не только историко-теоретической реконструкции, но и ценным теоретическим ресурсом осмысления повседневных взаимодействий. Теория фреймов составляет реальную альтернативу многочисленным «теориям повседневных практик», активно использующимся в эмпирических исследованиях повседневного мира.

Этими обстоятельствами обусловлена актуальность обращения к теории фреймов в рамках социологии повседневности.

Разработанность проблемы К настоящему моменту в зарубежной литературе сформирован значительный массив текстов по фрейм-анализу как инструменту социологического осмысления повседневного мира. В отечественной социальной теории фрейм-анализ остается сравнительно малоизученным. Связано это, повидимому, с тем, что теоретические исследования «позднего» Ирвинга Гофмана (проведенные им в период с конца 60-х по конец 70-х годов) стали известны в России сравнительно недавно. Благодаря переводам А.Д. Ковалева и В.Г. Николаева, на русском языке были доступны его ранние работы – «Представление себя другим в повседневной жизни», «Клиники» (фрагменты).

Под редакцией И.Ф. Девятко была переведена книга И. Гофмана «Стигма», под редакцией С.П. Баньковской – его президентское послание к Американской социологической ассоциации («Порядок взаимодействия»). Наконец, в 2003 г. под редакцией Г.С. Батыгина на русском языке вышел основной труд позднего Гофмана – «Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта». В «Анализе фреймов» становится очевидным отказ И. Гофмана от разработанного им ранее драматургического подхода и открывается фрейм-аналитическая перспектива исследований повседневного мира. Однако имя Гофмана в российском социологическом дискурсе по-прежнему стойко ассоциируется с символическим интеракционизмом и идеей «социальной драматургии», развитой лишь в одной, самой первой его книге6.

Если историко-теоретический интерес к работам Ирвинга Гофмана как в России, так и за рубежом7 становится стимулом к новым исследованиям его творчества, то работы, нацеленные на использование теоретического потенциала фрейм-анализа для решения актуальных задач социологии повседневности, в российской социологической литературе крайне малочисленны. (Одним из немногих примеров является работа В.В. Волкова8). Это положение дел резко контрастирует с тем, как используется теоретическое наследие Гофмана в западной социальной науке, где обращение к нему стимулируется чаще всего именно попытками заимствования и развития аналитической схемы теории фреймов, а не ее интерпретацией. Примеры, заслуживающие в этой связи особого внимания: использование фрейм-анализа в когнитивной социологии Э. Зерубавеля9, разработка идеи фрейма в теории «прагматических режимов интеракции» Л. Тевено10, фрейм-аналитические техники в конверсативном анализе (Э. Щеглофф)11 и этнометодологической практике (Д. Мэйнард)12, См: Ионин Л.Г. Символический интеракционизм и феноменологическая социология между кризисным и стабилизационным сознанием // Очерки по теоретической социологии ХХ столетия.

Социологические исследования. 1979. № 4. С. 162-170. Кравченко Е.И. Эрвин Гоффман:

социология лицедейства. М: Аспект Пресс, 1997.

Ковалев А.Д. Книга Ирвинга Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни» и социологическая традиция // Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / Пер. с англ. и вступ. статья А.Д. Ковалева. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2000.Ковалев А.Д. «Фрейманализ» Гофмана с точки зрения переводчика // Социологическое обозрение. 2002. Т.2. №2.

Батыгин Г.С. Континуум фреймов: драматургический реализм Ирвинга Гофмана // Вестник РУДН. 2002. Вып. 1. Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: Аванти плюс, 2003. Николаева Е.И. Исследование ритуальных аспектов повседневного взаимодействия в работах Э. Гофмана // Культурология ХХ век. М.: ИНИОН РАН, 1997.

Одних только англоязычных работ, посвященных творчеству Гофмана, в период с 1960-го по 2006-й год было издано около пятисот. Сто наиболее заметных из них вошли в четырехтомник Erving Goffman: Vol. 1-4. Sage Masters of Modern Social Thought / Ed. by G.A. Fine, G. Smith.

London: Sage Publications, 2000.

Волков В.В. О концепции практик в социальных науках // Социологические исследования. 1997.

Zerubavel E. The Fine Line: Boundaries and Distinctions in Everyday Life. New York: Free Press, 1991.

Thevenot L. Pragmatic Regimes Governing the Engagement with the World // The practice turn in contemporary theory / ed. by T. Schatzki et al. New York: Routledge, 2001.

Schegloff E. Goffman and the Analysis of Conversation // Sage Masters of Modern Social Thought / Ed. by G.A. Fine, G. Smith. Vol. IV. London: Sage Publications, 2000.

Maynard D. Frame analysis of plea bargaining // Sage Masters of Modern Social Thought / Ed. by G.A. Fine, G. Smith. Vol. IV. London: Sage Publications, 2000.

концептуализация фрейма как материального контекста в акторно-сетевом подходе Б. Латура13 и М. Каллона14.

В российской исследовательской практике теоретический ресурс фрейманализа остается в значительной степени неиспользованным.

Несмотря на то, что в силу обозначившегося ренессанса социологии повседневности, эмпирические исследования повседневного мира постепенно внедряются в социологическую практику. Особо здесь стоит отметить усилия петербургских исследователей из Центра независимых социологических исследований (В. Воронков, М. Соколов, Е. Здравомыслова)15, О. Паченков, О. Бредникова, работы представителей «качественной социологии» (Е. Ковалев, И. Штейнберг, В. Семенова)16, а также отдельные яркие находки в области «culture studies» (Н. Козлова, О. Гавришина)17.

Однако собственно разработка идей социологии повседневности в направлении фрейм-аналитических исследований – исследований архитектоники повседневных контекстов – остается редкостью.

Цель, задачи , предмет и объект исследования С учетом вышеизложенного цель диссертационного исследования формулируется следующим образом: экспликация базовой аксиоматики теории фреймов, реконструкция ее основных аналитических схем и «конечного словаря», развитие ее положений для использования в современных исследованиях повседневности. Соответственно, объектом предлагаемого диссертационного исследования является социология повседневности как область фундаментальной Latour B. On interobjectivity // Mind, Culture, and Activity: An International Journal. 1996. Vol. 3.

Callon M. Some elements of sociology of translation domestication of the scallops and fishermen of St

Brieux Bay // Power, Action and belief: A new Sociology of Knowledge? / Ed. by J. Law. London:

Routledge and Kegan Pol, 1986.

См.: Бредникова О., Воронков В. Граница и реструктурирование социального пространства (случай Нарвы-Ивангорода) // Кочующие границы. Сб. статей по материалам международного семинара (Нарва, 12-16 ноября 1998) / Под ред. О. Бредниковой, В. Воронкова. СПб.: ЦНСИ, 1999.

Паченков О.В. Этнографический метод в исследовании рынков: особенности, потенциал и ограничения // Пути России: проблемы социального познания / Под общ. ред. Д.М. Рогозина.

МВШСЭН, 2006. Соколов М. Пьянка: исследование социального производства опыта неидентичности // Беспредельная социология. Сборник эссе к 60-летию Виктора Воронкова / Под ред. О. Паченкова, М. Соколова, Е. Чикадзе. СПб.: ЦНСИ, 2005.

Бредникова О. Социологические прогулки по кладбищу // Беспредельная социология. Сборник эссе к 60-летию Виктора Воронкова / Под ред. О. Паченкова, М. Соколова, Е. Чикадзе.

СПб.:

Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М.: Логос, 1999.

Гавришина О.В. [Пер. с англ.]: Олабарри И. "Новая" новая история: структуры большой деятельности // Культура и общество в средние века - раннее новое время: Методология и методики современных зарубежных и отечественных исследований: Сб. аналит. и реф. обзоров / ИНИОН РАН, РГГУ. М., 1998. Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей // Общественные науки и современность, 1992, № 3.

социальной теории, предметом – концепция фрейм-анализа как инструмент социологического анализа повседневного мира.

Сформулированная выше цель требует решения трех исследовательских задач.

1). Задача кодификации. Необходимо определить то место, которое теория фреймов занимает в ряду теоретических ресурсов современной социологии повседневности, вывить ее идейные истоки, аксиомы, предлагаемую логику исследования и отношение к другим социологическим концепциям повседневного мира. Это задача предварительного упорядочивания понятийного пространства социологии повседневности, не решив ее, невозможно ответить на вопрос о теоретическом контексте фрейм-анализа как формы аналитического социологического исследования.

2). Задача историко-теоретической реконструкции. Среди всех теоретических построений, созданных с использованием понятия «фрейм» и близких ему концептуализаций, теория фреймов Ирвинга Гофмана занимает особое место. Именно благодаря усилиям Гофмана концепт «фрейм» вошел в словарь социологической науки, а идеи фрейм-анализа стали использоваться для исследования архитектоники повседневных контекстов. Необходимо обращение к предложенной Гофманом исследовательской логике и концептуализациям повседневных контекстов, изучение собственного контекста ее создания и рецепции. Решение данной задачи предполагает анализ словаря теории фреймов И. Гофмана, выявление основных концептов фрейм-анализа и их реконструкцию в пространстве многочисленных интерпретаций.

3). Задача концептуализации. Для того чтобы вернуть теорию в «живое настоящее» дисциплины необходимо произвести повторную концептуализацию ряда ее категорий, обозначить перспективы развития и – что особенно важно – возможности ее использования в «прикладном теоретизировании». Данная задача требует не только аналитической переработки теории и ее развития в направлении большей операционализируемости понятий, но и обогащения ее новыми ресурсами современной социологии повседневности.

Три задачи исследования тесно взаимосвязаны, однако относятся к различным областям: задача кодификации (выявление имплицитной аксиоматики и теоретической логики фрейм-анализа) – к области метатеории, задача реконструкции понятийного аппарата и исследования его многочисленных интерпретаций – к области истории теории, задача концептуализации – к области прикладной теории.

Теоретические и методологические основы диссертации В силу теоретической специфики диссертационной работы основным методом исследования в ней является анализ источников. Обращение к конкретным наблюдаемым феноменам повседневного мира (Глава III) носит иллюстративный характер и нацелено на прояснение границ применимости фрейм-анализа в прикладных исследованиях. С учетом поставленных задач мы можем выделить четыре группы релевантных для нашего исследования теоретических и методологических ресурсов.

В первую группу входят работы самого И. Гофмана и авторов, чьи идеи были задействованы им при разработке концепции фрейм-анализа18. Это «твердое ядро» используемых в диссертационном исследовании источников.

Вторую группу релевантных текстов образуют работы по социологии повседневности, задающие контекст теории фреймов, – без обращения к ним невозможна кодификация фрейм-анализа. Это, прежде всего, исследования П. Бурдье, Г. Гарфинкеля, и Э. Гидденса19, работы П. Уинча и М. Фуко.

Третья группа источников наиболее многочисленна. Сюда входят все релевантные интерпретации теории фреймов, служащие основанием нашего историко-теоретического анализа, а также актуальная критика работ И. Гофмана.

Наконец, четвертая группа релевантных текстов – это работы, используемые для развития идей фрейм-анализа, исследования непосредственных учеников Гофмана21, его критиков22 и тех авторов, чьи тексты помогли James W. Principles of Psychology. Vol. 2. NY.: Dover Publication, 1950. Ch. 21. Gurwitsch A. The field of consciousness. Pittsburgh: Duquesne University Press, 1964. Бейтсон Г. Экология разума.

Избранные статьи по антропологии, психиатрии, эпистемологии / Пер. с англ. М.: Смысл, 2000.

Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. М.: Гнозис,

1994. Шюц А. О множественности реальностей // Социологической обозрение. 2003. Том 3. №2.

Шюц А. Символ, реальность и общество // Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. М.: РОССПЭН, 2004.

См., например: Бурдье П. Практический смысл. / Пер. с фр. А.Т. Бибкова, Е.Д. Вознесенской, С.Н. Зенкина, Н.А. Шматко; отв. ред. пер. и послесл. Н.А.Шматко. М.-СПб.: Алетейя, 2001.

Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр. Н.А. Шматко / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А.

Шматко. М.: Socio-Logos, 1993. Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. New Jersey: Prentice-Hall,

1967. Garfinkel H. Ethnomethodology’s program: Working out Durkheim’s aphorism. NY.: Rowman & Littlefield, 2002. Гидденс Э. Устроение общества. Очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2003.

Значимые для диссертационного исследования тексты западных комментаторов представлены в фундаментальных сборниках: Erving Goffman: Vol. 1-4. Sage Masters of Modern Social Thought / Ed.

by G.A. Fine, G. Smith. London: Sage Publications, 2000. Goffman’s legacy / Ed. by A. J. Trevino. NY.:

Rowman & Littlefield, 2003. Из исследований отечественных авторов, посвященных творчеству И.

Гофмана, сюда входят уже упомянутые выше работы Л.Г. Ионина, А.Д. Ковалева, Г.С. Батыгина, И.Ф. Девятко, Е.И. Николаевой.

Zerubavel E. Ibid.

Denzin N., Keller Ch. Frame Analyses Reconsidered // Contemporary Sociology. 1981. V. 10. No. 1. P.

«отточить» исследовательские инструменты, предлагаемые теорией фреймов. В частности, работы Б. Латура23, из отечественных авторов – А.Ф. Филиппова24.

Научная новизна исследования Научная новизна диссертационного исследования отражена в следующих положениях.

1. Проведена кодификация теоретических ресурсов современной социологии повседневности. Выявлены базовые аксиомы и фундаментальные концептуализации двух теоретических перспектив – «теории практик» и «теории фреймов».

2. Проведена историко-теоретическая реконструкция концепции фрейманализа И. Гофмана. Проанализированы «точки пересечения» собственно социологической теории фреймов и иных (психологических, лингвистических) версий фрейм-анализа.

3. Исследовательская логика фрейм-аналитического подхода применена к самой теории фрейм-анализа для исследования форм ее бытования в повседневном обиходе социологии. Таким образом, обозначены перспективы использования теории фреймов на стыке двух дисциплинарных областей:

социологии повседневности и социологии знания.

4. Предложены модели анализа элементарного повседневного события – обыденного жеста – в логике теории фреймов. Полученные выводы использованы для решения фундаментальной теоретической задачи современной социологии повседневности – задачи соотнесения знаковых и материальных контекстов наблюдаемых событий.

5. Проведена доработка теории фреймов, ее обогащение иными, родственными ей теоретическими ресурсами, в частности, ресурсами когнитивной социологии, акторно-сетевой теории, теории социальных событий.

Обновлен и систематизирован словарь основных рабочих концептов фрейманализа.

Практическая значимость исследования Представленные в диссертации результаты могут быть использованы для дальнейших исследований как в области истории социологии (для осмысления развития микросоциологии в последней трети ХХ века), так и в области Latour B. On interobjectivity // Mind, Culture, and Activity: An International Journal. 1996. Vol. 3.

Филиппов А.Ф. Теоретические основания социологии пространства. М.: Канон-Пресс-Ц, 2003.

Филиппов А.Ф. К теории социальных событий // Логос №5 (44). 2004.

прикладных и теоретических исследований (изучение повседневных контекстов взаимодействия, анализ пространственно-временных рамок повседневных событий и т.д.) Представленный в работе теоретический материал может использоваться при разработке лекционных курсов по социологии повседневности, методологии микросоциологических исследований, современной социальной теории.

Апробация результатов исследования Основные положения диссертации были апробированы в научных публикациях автора и в рамках авторского курса «Социология повседневности», валидированного Манчестерским университетом (University of Manchester), Государственным университетом – Высшей школой экономики и Московской школой социальных и экономических наук. Результаты диссертационного исследования были также представлены в докладах, сделанных автором на международных конференциях МВШСЭН «Векторы развития современной России» (Москва, 2004, 2005) и международном симпозиуме МВШСЭН «Пути России: проблемы социального познания» (Москва, 2006). Историкотеоретическая составляющая диссертационного исследования обсуждалась на семинаре Института гуманитарных историко-теоретических исследований ГУВШЭ.

Отдельные положения диссертации, связанные с использованием фрейманализа как метода исследования повседневных взаимодействий, были апробированы автором в рамках работы миссий международного наблюдения ОБСЕ на выборах в Албании (2005) и в Боснии и Герцеговине (2006).

Структура работы Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Структура работы обусловлена тремя сформулированными выше задачами исследования. Первая глава нацелена на решение задачи кодификации фрейманализа как теоретического ресурса социологии повседневности. Вторая глава – собственно, историко-теоретическая – посвящена теории фреймов И. Гофмана, анализу ее проблематики, основного концептуального аппарата и форм бытования теории в многочисленных академических интерпретациях. Третья глава относится к области прикладной теории, в ней фрейм-анализ используется как инструмент аналитического наблюдения повседневной событийности, указываются возможные перспективы развития теории фреймов за счет обогащения ее другими теоретическими ресурсами.

Каждой главе диссертации предпослано краткое изложение ее содержания;

каждая глава завершается обзором полученных в ней результатов. Основные итоги диссертации находят свое выражение в глоссарии, изъяснении ключевых понятий, с которыми работает фрейм-аналитическая социология повседневности.

Это позволяет в заключительной части работы сформулировать ряд предложений относительно направления дальнейших исследований.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Теория фреймов не является однородным теоретическим построением.

Это комплекс концепций, наследующих аналитической традиции исследования повседневного мира и ориентированных на изучение архитектоники контекстов элементарных наблюдаемых событий. Центральное место среди этих построений занимает концепция фрейм-анализа И. Гофмана.

2. Категория «фрейма» противостоит категории «практики». Фрейм-анализ является подходом, альтернативным подходам современной практикоориентированной социологии повседневности (представленными в работах П. Бурдье, Э. Гидденса, Г. Гарфинкеля). Теория практик и теория фреймов – конкурирующие исследовательские проекты, их разделяет аксиоматика, оптика и логика исследования.

3. Продолжая линию аналитических исследований повседневного мира, фрейм-анализ в то же время противопоставляет себя «онтологистской программе» в социологии повседневности (У. Джемс, А. Шюц), рассматривающей повседневную реальность как верховный и замкнутый «субуниверсум» (или «конечную область смыслов»). В релятивистской исследовательской программе И. Гофмана разрабатываются принципиально иные решения проблемы природы повседневной реальности.

4. Благодаря чувствительности концепции фрейм-анализа к проблематике границ повседневной реальности и ее связи с другими метаконтекстами (в частности, с метаконтекстом научного теоретизирования) она приобретает специфическую самореферентность – теория фреймов применима к исследованию фреймов социальной теории. Таким образом, обращение к фрейм-анализу открывает перспективу систематического изучения повседневного обихода науки.

5. Повседневный мир, исследуемый через призму теории фреймов, обнаруживает свойства, долгое время не попадавшие в поле зрения социальной теории: репрезентативность контекстов повседневных взаимодействий, изоморфизм воспринимаемых событий и схем их восприятия, гомологию материальных и знаковых порядков интеракции.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность и степень разработанности заявленной темы, формулируются цель и задачи диссертационного исследования.

Основная задача Главы I – кодификация теоретических ресурсов социологии повседневности и определение того места, которое занимает среди них теория фреймов. Интерес к повседневности в современной социальной теории возрождается под знаком «практического поворота» (practice turn) – обособления мира обыденных рутинных действий в самостоятельную область исследований и попыток формирования нового теоретического консенсуса на основе понятия «практики»25. По мере того, как это понятие занимает все более заметное место в современной социологии, мир повседневности вновь становится актуальным предметом социологического исследования. Впрочем, если в прежних – феноменологических и неомарксистских – версиях социологии повседневности речь шла о страте «жизненного мира» (Lebenswelt), представляющей собой «верховную реальность» человеческого существования, то теперь повседневность возвращается в образе вместилища рутинных практик, своеобразной арены нерефлексивных действий.

Первая часть Главы I посвящена рассмотрению базовых концептуализаций практико-ориентированной социологии повседневности. Практикоориентированная социология представляет собой совокупность исследовательских программ, выстроенных на фундаменте понятия «практики» и находящихся сегодня в мэйнстриме социологических исследований повседневного мира. Более остальных социологической концептуализации «практики» способствовали работы трех современных теоретиков: П. Бурдье, Э. Гидденса и Г. Гарфинкеля.

Разработанные ими теории наследуют различным философским традициям, но эти построения объединяет общая аксиоматика, практическое действие в них наделяется тремя конститутивными чертами:

Оно является доминирующим в мире обыденной, повседневной жизни и тем скрепляет фундаментальный уровень совместного существования людей;

Практическое действие принципиально отлично от действий рефлексивных, осмысленных, продиктованных разумом или долгом;

De Certeau M. The practice of everyday life / Translated by S. Rendall. Berkeley: University of California Press, 1984. Part I. Schatzki T. Social practices: a Wittgensteinian approach to human activity and the social, New York: Cambridge University Press, 1996. The practice turn in contemporary theory / ed. by T. Schatzki et al. New York: Routledge, 2001.

Практика находится вне оппозиции «субъективной/объективной»

определенности, она располагается по ту сторону «внутреннего» и «внешнего», будучи диалектически «в себе и для себя определенной» и, одновременно, внешне детерминированной.

Первые две формулировки принадлежат Д. Юму, в эмпиристской философии которого впервые была обоснована автономия практического акта26.

(Здесь мы говорим о «практическим акте» как о концепте, близком по значению современному социологическому понятию практики; именно поэтому «точкой отсчета» в истории разработки данного понятия являются труды Юма, а не, к примеру, сочинения Аристотеля.) Практическое действие противопоставляется действию рефлексивному, субъективно осмысленному (эта часть юмовского наследства была востребована П. Бурдье), практическое сознание – сознанию дискурсивному (данный тезис развивает Э. Гидденс). Последняя дефиниция – преодоление субъект-объектной дихотомии, «интенция внеположности» – связана с работами Г. Гегеля и предложенной им идеей «практического чувства»27.

Таким образом, «теории практики» не являются монолитной теоретической конструкцией, но представляют собой совокупность таких конструкций, выстроенных на фундаменте общей базовой концептуализации (понятии «практики» и сопряженных с ним дотеоретических интуиций).

Параграф завершается критическим анализом тех тенденций, которые возникают в социологии повседневности как следствие развития практикоориентированных исследовательских проектов. Одна из этих тенденций – деконтекстуализация практического действия, «размывание» самого понятия повседневного контекста. По справедливому замечанию И.Ф. Девятко в современной социальной теории «практика превращается в собственный критерий осмысленности, истинности и справедливости, так что невозможно определить, где проходят ее границы»28. Одним из ведущих теоретических мотивов практико-ориентированной социологии является «интенция внеположности», диктующая курс на устранение, «снятие» фундаментальных оппозиций социологического мышления, опирающихся на различение «внутреннего» и «внешнего». Тезис «внутри то же, что и снаружи» приводит с одной стороны к неразличимости действия и его контекста, с другой – к «имманентизации» предмета социологии повседневности. Повседневное Юм Д. Трактат о человеческой природе // Д. Юм Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: Мысль, 1996.

Гегель Г.В.Ф. Философия духа // Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. / Отв.

Ред. Е.П. Ситковский. М.: Мысль, 1977.

Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.:

Аванти плюс, 2003. С. 298.

оказывается синонимом «посюстороннего», имманентного, а социология повседневности становится «здесь-и-сейчас-социологией».

Проблема повседневного контекста – центральная проблема другого теоретического ресурса социологии повседневности – теории фреймов.

Собственно, термин «фрейм» и является собирательным обозначением контекста.

Но если в практико-ориентированных теориях точкой отсчета является сам практический акт, уже содержащий в себе условия своего свершения или конституирующий их в процессе осуществления, то в фокусе теории фреймов находится контекст практического акта – контекст, наделенный относительно автономным, независимым от конкретных практик существованием.

Во втором параграфе мы обращаемся к базовым концептуализациям, общим для кибернетической (М. Минский), психологической (Г. Бейтсон), лингвистической (Ч. Филлмор) и социологической (И Гофман) версий фрейманализа. Во всех этих подходах фрейм определяется как

Структура, устойчивая и относительно статичная;

Когнитивное образование, элементами которого являются когниции (знания) и экспектации (ожидания);

Схема репрезентации, т.е. репрезентирующая и значащая форма.

Социологическая теория фреймов опирается на понимание повседневного контекста, сформулированное в прагматистской и феноменологической философских традициях.

Поэтому идея фрейма дополняется в ней идеей метаконтекста или «системы фреймов»:

Контексты организованы в метаконтексты (frameworks). Одним из таких метаконтекстов является повседневная реальность, как совокупность рутинных социальных взаимодействий.

Здесь прослеживается аналогия между понятием «системы фреймов» и классическими понятиями «субуниверсума» (У. Джемс), «конечной области смыслов» (А. Шюц) и «порядка существования» (А. Гурвич).

«Фрейм» и «практика», как базовые концептуализации, сообщают выстроенным с их использованием теоретическим конструкциям, специфическую логику анализа повседневной социальной реальности. Обе эти логики привлекают исследовательское внимание к миру повседневности как совокупности практических действий, совершаемых в некотором социальном контексте. Однако проблематизация этого контекста и способы его включения в аналитические схемы у теоретиков практик и теоретиков фреймов принципиально различны.

Таким образом, понимание контекста повседневного действия – есть одновременно точка расхождения двух теоретических перспектив и зона наибольшего напряжения, возникающего при их сопоставлении.

В третьем параграфе подводится итог сопоставлению двух исследуемых теоретических перспектив социологии повседневности, сфокусировав анализ на проблеме повседневного контекста – по-разному формулируемой и решаемой в теории фреймов и теории практик.

В теориях практик контекст практического акта, либо неразрывно спаян с самим практическим актом, что делает невозможным его анализ как самостоятельного феномена (эффект элизии в теории структурации), либо находится с этим практическим актом в рекурсивных и индексичных отношениях (решение, предложенное в этнометодологии). В основе такой интерпретации соотношения повседневного действия и контекста его осуществления лежит метафорика «фигуры и фона». Напротив, в теории фреймов контекст обладает автономным и независимым от контекстуализированного практического акта статусом. Он не сводится ни к содержанию действия в фрейме, ни к содержанию действий за фреймом.

Соответственно, повседневная социальная реальность трактуется не как арена нерефлексивных практических актов, а как «машинерия контекстов», форматирующих межличностные взаимодействия. Эти контексты связаны друг с другом отношениями репрезентации. В основе такого определения лежит метафорика «значащей формы».

Решение, предложенное в теории фреймов, – аналитика повседневного контекста как автономной «формы» взаимодействия, нередуцируемой к его «содержанию» – ценно именно тем, что открывает исследователю перспективы преодоления ограниченности практико-ориентированных подходов, сообщая социологии новые импульсы в исследовании и интерпретации повседневного мира. Составляя реальную альтернативу теориям практик, теории фреймов позволяют вернуть в социологические исследования повседневного мира идею трансцендентного измерения обыденной социальной реальности. В этом отношении теория фреймов продолжает феноменологическую традицию социологического анализа.

Таковы в общих чертах результаты первого этапа диссертационного исследования – кодификации теоретических ресурсов социологии повседневности. Теория фреймов занимает среди них одно из центральных мест, вооружая исследователя категориальным аппаратом, предназначенным для изучения повседневных контекстов.

В числе многообразных теоретических построений, объединенных логикой фрейм-аналитического исследования, выделяется концепция, ставшая для социологии повседневности классической. Первоначально изложенная И. Гофманом в работе «Анализ фреймов», эта социологическая версия фрейманализа нашла затем свое применение в социолингвистических, социальнопсихологических, когнитивных исследованиях. Работам Ирвинга Гофмана посвящена вторая глава диссертации.

Глава II открывается анализом современных интерпретаций работ И. Гофмана (прежде всего интерпретаций «интеракционистских» и «структуралистских»), продолжается рассмотрением основной проблематики его теории фреймов и завершается исследованием того, как предложенная Гофманом версия социологии контекста может быть использована для изучения контекстуализации самого гофмановского наследия, бытования его концепции в повседневном обиходе науки.

Книга Ирвинга Гофмана «Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта» выбивается из многих канонов – она не характерна для американской социологии 70-х, не характерна для Чикагской школы, одним из наследников которой Гофман считался ранее, и более того – она не характерна для самого Гофмана. В предшествующих работах И. Гофман старательно избегал «абстрактного теоретизирования» и ограничивал собственные теоретические претензии обобщением и систематизацией результатов анализа конкретных наблюдений повседневной жизни. Однако «Анализ фреймов» изобилует интерпретациями феноменологических теорий А. Шюца и А. Гурвича, «обыгрыванием» тем лингвистической философии Л. Витгенштейна, многочисленными заимствованиями из теоретических работ по социолингвистике (от Дж. Остина до Р. Якобсона), развитием положений классических (У. Джемс) и современных (Г. Бейтсон) психологических концепций. За внешней эклектичностью «Анализа фреймов» скрывается попытка создания фундаментальной социологической теории, нацеленной на изучение архитектоники повседневных контекстов в их когнитивных, материальных, языковых аспектах. Ни в одной своей работе до «Анализа фреймов» (и, заметим, ни в одном тексте после него) Гофман не предпринимал столь же масштабных «наступлений» на основные проблемы социальной теории.

Работы И. Гофмана – от изложения социальной драматургии до создания фрейм-анализа – стали (и продолжают становиться) предметом многочисленных интерпретаций, из которых во второй главе подробно рассматриваются два наиболее заметных прочтения – интеракционистское и структуралистское.

«Структуралистская ревизия» теории И. Гофмана опирается на поздние его работы, среди которых центральное положение занимает «Анализ фреймов».

Соответственно, возникновение альтернативной интерпретации гофмановских текстов отчасти обусловлено эволюцией взглядов самого Гофмана: отказом от понятия «определения ситуации» в пользу понятия «фрейма», переносом внимания с потоков взаимодействия на форматирующие эти потоки контексты.

Развитая в «Анализе фреймов» идея повседневного контекста как «репрезентативной формы» роднит гофмановский фрейм-анализ с теориями фреймов в психологии и лингвистике. Таким образом, с появлением этой новой концептуализации повседневного контекста, теория Гофмана начинает дистанцироваться от классического интерпретативистского понимания повседневной жизни и одновременно – создает реальную альтернативу зарождающимся теориям практик.

В трактовке Гофмана фрейм – это одновременно и «матрица возможных событий», и «схема интерпретации» событий, присутствующая в любом восприятии. Фреймы организованы в системы фреймов (frameworks). Среди систем фреймов выделяются первичные системы фреймов29. Первичные системы фреймов – это и есть «подлинная реальность», аналогичная «миру рабочих операций» в феноменологической социологии повседневности Шюца. Однако при всей их значимости, первичные системы, составляющие фундамент мира повседневности, не находятся в центре внимания И. Гофмана. Его занимают возможности трансформации, преобразования «настоящей, живой деятельности»

в нечто пародийное, поддельное, «ненастоящее». Основной тип такой трансформации – переключение – представляет собой способ реинтерпретации некоторой деятельности, уже осмысленной в базовой системе фреймов, ее перевод в другую систему координат – вторичную систему. В качестве такой вторичной системы может рассматриваться мир текста, мир сна, мир спектакля, мир состязания и т.д.

Например, церемония свадьбы представляет собой ритуал, в котором, как и во многих обрядах перехода, сконцентрирована метафорика изменения статуса вступающих в брак, отношений их родителей, их собственных отношений. Фразы, движения, перемещения в пространстве – все это подчинено некоторому сценарию и представляет собой превращенную деятельность, отображающую подлинную реальность (предположительно – реальность эпизодов их прежней и будущей повседневной жизни, трансформированной правилами ритуала). Однако включение церемонии свадьбы в театральную постановку добавит еще один слой к уже свершившейся трансформации.

Репетиция подобного спектакля усложнит структуру фрейма, добавив к нему слой «технической переналадки» – жених уже Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта / Под ред. Г.С. Батыгина и Л.А. Козловой; вступ. статья Г.С. Батыгина. М.: Институт социологии РАН, 2003. С. 81 не просто старается соответствовать образу «молодого» (первый слой) и делает это свое стремление явным для публики (второй слой); он, к тому же, периодически практикуется «для себя», в порядке тренировки (третий слой).

Четвертый слой может добавиться, если на репетицию приедет съемочная группа и «жениху» придется изображать то, как он готовится изображать жениха.

Чем дальше Гофман продвигается в своем анализе фреймированности повседневных событий, тем сомнительнее выглядит тезис об априорной различимости первичных и вторичных систем фреймов, неустранимой дистанции между «копией» и «оригиналом». Каждый следующий слой фрейма – это отражение отражения, перевод в новую систему координат того, что уже выдержало несколько переводов. В итоге Гофман оказывается перед необходимостью ответить на вопрос: как соотносятся между собой трансформированная и нетрансформированная деятельность? В теориях предшественников Гофмана (У.Джемс, А. Шюц) эти области а) замкнуты и

б) онтологически неравноценны: одна из реальностей – реальность мира рабочих операций – обязательно оказывается «базовой», «верховной». Первый тезис Гофман оспаривает еще во введении «Анализа фреймов».

Утверждение Шюца о специфическом «шоке», который мы испытываем при переходе от одного региона жизненного мира к другому (например, когда опускается театральный занавес) сомнительно. Напротив, «не-буквальныереальности» сосуществуют с повседневной деятельностью; трансформация не «нависает» над рутиной, а встроена в нее. Следовательно, жесткой границы между сегментами жизненного мира – такими, например, как мир повседневности и мир кинематографа – нет. Со вторым тезисом все не столь очевидно. Само различение Гофманом «базовых» и «не базовых» систем фреймов указывает на сходство интенций Гофмана и Джемса-Шюца. Онтологическая неравноценность мира фундаментальной деятельности, за которой «ничего не скрывается», и результатов трансформаций изначально принимается на веру. «При доказывании того, что повседневная деятельность снабжает нас своего рода оригиналом, с которым можно сопоставлять разного рода копии, – отмечает Гофман, – предполагалось, что исходная модель является чем-то подлинным, способным к фактическому существованию и в своем бытовании она гораздо прочнее связана с окружающим миром, чем любое изображение»30. Оказалось же, что повседневная жизнь представляет собой многослойное отображение некоего образца или модели, «которые сами являются воплощением чего-то весьма неопределенного в своем бытийном статусе». А, следовательно, между копией и оригиналом нет Там же. С. 679 разницы. В утверждении этого тезиса кроется принципиальное различие между «онтологистской программой» У. Джемса – А. Шюца и «релятивистской программой» И. Гофмана.

Программа социологии повседневности И. Гофмана позволяет само научное знание рассмотреть в перспективе повседневного обихода науки, определенным образом фреймированной коммуникации, в которой разворачиваются стратегии презентации и самопрезентации, происходит контекстуализаия и реконтекстуализация теоретических моделей. Основной методологический императив данной логики – объяснение социального как связи повседневных и неповседневных систем фреймов, мира идей и мира их социального обращения.

Таким образом, в третьем части Главы II мы возвращаемся к выделенным нами ранее интерпретациям гофмановского наследия, уже как предмету фрейманалитического (а не историко-теоретического) исследования. Его задача – объяснить современное бытование идей Гофмана в социальном обиходе науки.

Предложенный категориальный аппарат – «модель классичности», «академическая стигматизация и лейбелинг», «рутинизация классики», «наличное знание социологического рассуждения», «стратегии презентации и фреймы представления классичности», «репрезентативность контекста», «схемы интерпретации классических работ» – это категориальный аппарат аналитической социологии повседневности31.

Теория фреймов И. Гофмана, нацеленная на исследование контекстов повседневного мира, сама встроена в широкий теоретический контекст аналитической социологии повседневности. Каковы перспективы этой области знания? И как именно следует использовать оптику и логику фрейм-анализа в исследованиях повседневности? Эти вопросы должны быть, прежде всего, адресованы области «прикладной теории».

Задача Главы III состоит в апробации и доработке некоторых положений теории фреймов с учетом того развития, которое получили идеи И. Гофмана в современной социальной теории. Ключевыми для логики фрейм-аналитического исследования являются три концепта. Центральной полагается идея наблюдения и сопряженные с ней категории «наблюдателя» и «сообщества наблюдателей».

Наблюдение – процесс осмысленной организации элементов опыта – интерпретируется здесь как процесс конституирования события. Наблюдатель «регистрирует» событие, идентифицирует, определяет и квалифицирует его, помещая в некоторую систему фреймов. Событие, таким образом, является Эта часть диссертации была опубликована в препринтах ИГИТИ ГУ-ВШЭ как самостоятельное исследование: Вахштайн В.С. «Неудобная» классика социологии ХХ века: творческое наследие Ирвинга Гофмана. Препринт WP6/2006/05. М. ГУ-ВШЭ, 2006.

смысловым комплексом, означающим коррелятивное акту наблюдения и интерпретативной схеме единство. Третья базовая концептуализация фрейманализа – собственно, система фреймов, понимаемая как система различений.

События идентифицируются наблюдателем, квалифицируются и помещаются в некоторую систему координат, интерпретативную схему, придающую событию определенность.

Аналитическая социология повседневности, неотъемлемой частью которой является концепция фрейм-анализа, опирается на эпистемологический императив «объективирующей дистанции» – требование отстранения от повседневного, знакомого, близкого мира. Эта дистанция неразрывно связана с признанием приоритета идеи наблюдения (в частности, над идеей действия). Понятия наблюдения, события (конституируемого наблюдением) и фрейма (коррелятивного событию) составляют «твердое ядро» концептуализаций, предложенных в концепции фрейм-анализа.

Событие, как элемент повседневного мира и как «содержимое» фрейма, сочетает два трудно совместимых определения: «свершение в пространстве и времени» и «смысловой комплекс, коррелятивный наблюдению». В такой двойственности дефиниции угадывается та же «раздвоенность», что и в определении фрейма И. Гофманом (фрейм, как «матрица событий» и как «интерпретативная схема», применяемая наблюдателем для идентификации событий).

Центральная часть Главы III посвящена фрейм-аналитическому исследованию обыденного жеста – жеста пассажира прогулочного катера, «салютующего» незнакомым людям на набережной. Такой жест рассматривается как пример элементарного фреймированного события, обладающего смысловой и физической определенностью. Соответственно, обыденное событие рассматривается либо в качестве знака, либо в качестве пространственновременного элемента социальной жизни, а его контекст – либо в качестве схемы интерпретации, либо в качестве материального, физического контекста.

В первом случае событие встраивается в ряд изоморфных ему (т.е., сходных по форме, но не связанных непосредственно) событий. Жест пассажира катера оказывается в одном ряду с жестом человека, салютующего проходящему поезду.

Во втором случае анализируемое событие описывается через его связь с иными событиями, которые выполняют по отношению к данному функцию «прототипа»

или, напротив, являются его «копией». Такая постановка проблемы открывает две перспективы развития фрейм-анализа – «семиотическую» (поиск отношений сигнификации, связывающих трансформированные и нетрансформированные события) и «материально-ориентированную» (изучение материальных объектов, вещей, структурирующих повседневную событийность).

Выбор в пользу одной из двух стратегий определения «фрейма» и «события»

предполагает выбор одной из двух логик анализа, названных здесь «логикой сигнификации» и «логикой материального». Логика сигнификации – традиционная для гофмановской теории фреймов перспектива исследования повседневности. Логика материального является результатом пересмотра гофмановской теории фреймов и до определенной степени альтернативна логике сигнификации; она акцентирует материальность фрейма как физического контекста и пространственно-временные характеристики повседневного события как наблюдаемого свершения в пространстве и времени. Выбор перспективы – это, своего рода, «фокусировка» фрейм-анализа как инструмента социологического исследования повседневного мира.

Проведенное исследование обыденного жеста носит иллюстративный характер. Способы рассуждения, названные здесь «логикой материального» и «логикой сигнификации», на разных уровнях, но сходным образом ставят одну и ту же проблему, центральную для теории фреймов – проблему элементарного состава повседневного мира. В случае анализа материальных оснований повседневных событий в фокусе оказывается дискретность пространственновременных элементов социальной жизни, отделенных друг от друга многочисленными «скобками» – звонками, перерывами на обед, ритуальными действиями приветствия и прощания, а также стенами, дверьми и тонированными стеклами автомобилей. Жест пассажира катера в данной логике рассмотрения предстает элементарным событием в силу того, что является актом переключения режима релевантности физического контекста и прерывания рутины. На уровне анализа отношений сигнификации речь заходит о принципиально ином типе элементарности – об элементарности смысловых единств. И здесь мы возвращаемся к дискретности самого «словаря повседневности». Жест пассажира катера оказывается элементарным событием, потому что в соответствие ему приводится другое элементарное событие, которое является его «нетрансформированным прототипом».

В логике материального повседневный мир предстает онтологически дискретным, в логике сигнификации – дискретизированным актами наблюдения и помещения зафиксированного наблюдателем события в тот или иной фрейм.

Событие, как элемент повседневного мира, оказывается производным от двух типов дискретности – дискретности «материала» и дискретности «словаря». Такая постановка вопроса приводит к спору о соотношении материальных и символических порядков, разгоревшемуся в современной социальной теории32 и позволяет сформулировать ряд новых решений этой проблемы, связанных, в частности, с обнаружением гомологий – различных форм фреймового изоморфизма. Гомология «контекстов интерпретации» и «контекстов свершения»

позволяет на качественно ином уровне поставить вопрос об элементарном составе повседневного мира и обозначить возможные ответы на этот вопрос средствами теории фреймов.

В Заключении диссертационной работы подводятся итоги исследования, приводится глоссарий основных понятий теории фреймов, обозначается круг поставленных проблем и предложенных решений, а также проблем, требующих дальнейшего исследования. В каждой из трех затронутых областей, по соображениям консистентности текста, были вынесены за скобки некоторые проблемы, имеющие непосредственное отношение к теории фреймов. В области метатеории – это проблема взаимовлияния лингвистических и социологических концепций фрейм-анализа, решение которой может открыть продуктивные возможности синтеза теорий, объединенных общей аксиоматикой, но разъединенных дисциплинарными границами. Другая актуальная проблема в этой же области: разработка метафорики «контекста как формы» (объединяющей, например, работы И. Гофмана и Г. Зиммеля с некоторыми современными теориями – например, с «социальной топологией» Джона Ло), такое исследование позволило бы проследить эволюцию «социологического формализма», как стиля мышления.

В историко-теоретической части исследования не рассмотрены вопросы, касающиеся влияния на гофмановскую концепцию некоторых идей структуралистской лингвистики и ответного влияния теории фрейм-анализа на исследования дискурсивных порядков. В области прикладной теории повседневности требует более серьезной проработки вопрос о границах использования фрейм-анализа для исследования проблематики повседневного обихода науки, различных форм связи повседневных событий, отношения знаковых и материальных порядков. Эти проблемы составят предмет нашего дальнейшего исследования.

См., например: Pels D., Hetherington K., Vandenberghe F. The status of the object: performances, mediations and techniques // Theory, Culture and Society. № 5/6. Vol. 19. 2002. Латур Б. Когда вещи дают сдачи: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки / Пер. с англ.

О. Столяровой // Вестник МГУ. «Философия». №3. 2003. Harre R. Material objects in social world // Theory, Culture and Society. № 5/6. Vol. 19. 2002. Latour B. On interobjectivity // Mind, Culture, and Activity: An International Journal. № 4. Vol. 3. 1996.

Law J. Objects, Spaces and Others. Working papers of Lancaster University, 2000.

1. Вахштайн В.С. [Рец] Сумерки глобализации // Человек. 2005. №2. (0,5 а.л.)

2. Вахштайн В.С. Книга о «реальности» социальной реальности: И. Гофман Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта: Пер. с англ. /

Под ред. Г.С. Батыгина и Л.А. Козловой; вступ. Статья Г.С. Батыгина. М.:

Институт социологии РАН, 2003 // Социологический журнал. 2004. №3/4.

3. Вахштайн В.С. Интеракционистские и структуралистские интерпретации наследия Ирвинга Гофмана // Социологический журнал. 2003. №3. (1 а.л.) Другие работы, опубликованные автором по теме кандидатской диссертации

4. Вахштайн В.С. [Рец.] Социология повседневности Ирвинга Гофмана: от «практики» к «фрейму»: И. Гофман Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта: Пер. с англ. / Под ред. Г.С. Батыгина и Л.А. Козловой; вступ. Статья Г.С. Батыгина. М.: Институт социологии РАН, 2003 // Социологическое обозрение. 2007. №1. (1 а.л.)

5. Вахштайн В.С. «Неудобная» классика социологии ХХ века: творческое наследие Ирвинга Гофмана. Препринт WP6/2006/05. М. ГУ-ВШЭ, 2006.

6. Вахштайн В.С. К аналитике повседневного события // Материалы международного симпозиума «Пути России». М.: МВШСЭН, 2006. (1 а.л.)

7. Вахштайн В.С. Возможна ли социальная теория «жизненного мира»?

Реактуализация проблемы // Векторы развития современной России:

Международная научно-практическая конференция. М.: МВШСЭН, 2005.

8. Вахштайн В.С. Возвращение материального. «Пространства», «сети», «потоки» в акторно-сетевой теории // Социологическое обозрение. 2004.

Т.3. №4. www.sociologica.ru/articles.html (2 а.л.)

9. Вахштайн В.С. Кризис «социетального» и фрейм-анализ повседневности // Векторы развития современной России: Международная научнопрактическая конференция. М.: МВШСЭН, 2004. (0,2 а.л.)

10. Вахштайн В.С. Социологическая теория Ирвинга Гофмана: два прочтения // Социологическое обозрение. 2003. Т.3. №3.

СОТРУДНИЧЕСТВА УЧЕНЫХ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА В 20-Е – 30-Е ГОДЫ ХХ В. Казанский (Приволжский) федеральный университет Е-mail: rimmaravilevna.bakeeva@ram...» слово (словосочетание). Сначала укажите ответы в тексте рабо...» характере и требованиях к экзамену по философии при поступлени...» странных прибора – склеенные пчелиИС содержала шесть элементов – четыре так называемых ным воском на стеклянной подложке устройства из м...»

«Аналитический обзор 07.09.2005.от бурного роста к респектабельности S&P/Moody’s B+ (Стабильный) / Ba2 (Стабильный) 5 000 000 000 рублей Cрок обращения 5 лет, оферта – 18 месяцев Справедливая величина первого купона по новому выпуску облигаций Банка «Русский Стандарт» (БРС) оценивается нами на уровне 8-8.5% годовых, что соответст...»

«Ольга МИТИНА, Виктор ПЕТРЕНКО Динамика политического сознания как процесс самоорганизации 1 Чем более развита система (в нашем случае общество), тем больше степеней свободы в развитии она имеет. Развитие цивилизации не эквифинально в смысле существования одного наперед заданного состояния, а многовариантно. Чем более развито госу...»

Киров Вестник Вятского государственного университета ББК 74.58я5 В 38 Главный редактор В. Н. Пугач, кандид...»

«ВЕСТНИК Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. 1(5). 2013, 134–149 А. В. Мангилева СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ДУХОВНОГО СОСЛОВИЯ В РОССИИ XIX - НАЧАЛА ХХ В.* В статье рассматриваются основные направления современной историографии истории духовного сословия в синодальный период. Анализ предпринят на материале...»

«Виктор Рубель Тайные пси-войны России и Америки: от Второй мировой до наших дней Серия «Черные страницы истории» Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6447998 Рубель, Виктор Тайные пси-войны России и Америки: от Второй мировой до...»

«к Рит и к А Мурат Султанбеков кандидат филологических наук, член Союза писателей Казахстана УРОКИ АБИША ЖИРЕНЧИНА Ученые труды литературоведа, историка, краеведа Абиша Жиренчина – известного общественного деятеля и крупнейшего у...»

«СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ 1929 Г. И ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА 2008 Г. НА ПРИМЕРЕ США Хамматова А. А. Амурский Государственный университет Благовещенск, Россия COMPARISON OF THE GREAT DE...»

«ОАО Гамма официальный представитель The Clay and Paint Factory в России Продукция компании The Clay and Paint Factory бренд Цернит История компании The Clay and Paint Company Фирма Bodson&Nelis организована в 1923 году, примерно в те же го...»

«1 Khisamutdinov, Amir Russian Waves on the Pacific (China, Korea, Japan and Pacific shores of USA. The paper has been describing the history of international relations in the Asian-Pacific Region and the Russian exodus to other countries for more than a quarter century. Also paper provides a comprehensive analysis of the a...»

Сергей Александрович кандидат экономических наук, заведующий отделом экономической аналитики при...»

2017 www.сайт - «Бесплатная электронная библиотека - разные матриалы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

Так, наблюдая за поведением обезьян в зоопарке Сан-Фран- циско, Бейтсон обнаружил и описал характерные метакомму- никативные знаки, которыми обменивались особи, играющие в драку. Сама возможность игры существует только благодаря сообщению «это игра». Данное сообщение метакоммуникативно - оно требует взгляда извне взаимодействия, указания на его контекст. «Сигналы, - пишет Бейтсон, - которыми обмениваются в контексте игры, lt;...gt; парадоксальны дважды: во-первых, игривый прикус не означает того, что означал бы замещаемый им укус, а во-вторых - сам укус вымышлен. Играющие животные не только не вполне имеют в виду то, что сообщают, но также и сама коммуникация происходит по поводу того, что не существует» [Бейтсон 2000:210].
Мир игры организован по своим собственным правилам: в нем реально то, что не существует «на самом деле». Однако реальность эта «заключена в скобки», а следовательно, требуется действие расстановки скобок - действие, утверждающее границы контекста. В терминологии Бейтсона таковым действием является «сообщение о границах», «уговор», «инструкции», указание на то, что все последующие действия должны восприниматься иначе, чем предыдущие. Игра, как особый контекст действования, требует предварительного уговора: «Это - игра». «Любое сообщение, - резюмирует Г. Бейтсон, - эксплицитно или имплицитно устанавливающее фрейм, в силу самого этого факта дает инструкции получателю либо способствует его усилиям понять сообщения, заключенные во фрейм» [Бейтсон 2000:215].
Таким образом, Г. Бейтсон выделяет следующую конститутивную характеристику фрейма: фрейм - метакоммуникативное образование, «сообщение о сообщениях», он не сводим к остальным элементам коммуникации и не выводим из них; фрейм не принадлежит ни содержанию («деятельности во фрейме»), ни окружению («деятельности за фреймом»).
Именно Г. Бейтсон, синтезировав достижения когнитивистики, исследований коммуникации и психологии, открыл (как ни парадоксально это звучит) перспективу собственно социологической концептуализации фрейма. В работе «Теория игры и фантазии» он предлагает использовать два вида аналогий для описания фрейм- аналитического исследования: аналогию рамы картины и аналогию
математического множества. «Первый шаг к определению фрейма, - пишет Бейтсон, - может состоять в высказывании, что он (фрейм) является классом или ограничивает класс (множество) сообщений (осмысленных действий). Тогда игра двух индивидуумов при определенных обстоятельствах будет определяться как множество всех сообщений, которыми они обменялись за ограниченный период времени lt;...gt; В теоретико-множественной схеме эти сообщения будут представляться точками, а “множество” может очерчиваться линией, отделяющей их от других точек, представляющих неигровые сообщения» [Бейтсон 2000: 214].
Если по обе стороны «границы» находятся сообщения одного «логического типа» (здесь Бейтсон апеллирует к категориальному аппарату теории логических типов Рассела), то речь идет о партикулярном фрейме («игра двух молодых орангутангов»); если же границы контекста совпадают с границами логического типа и, например, множество игровых сообщений отделяется от множества неигровых - значит, перед нами пример метаконтекста («игра»). Эпизоды одной и той же игры могут осуществляться в разных фреймах (имитация погони, имитация драки, имитация капитуляции), но принадлежат они одной и той же системе фреймов, одному метаконтексту. Иными словами, метаконтекст - это фрейм, охватывающий все фреймы, принадлежащие одному логическому типу. Таковы джемсовские «субуниверсумы» и шюцевские «конечные области смысла».
Трудность здесь состоит в том, что аналогия, заимствованная из теории множеств, чрезмерно абстрактна и неизменно заводит все последующие рассуждения в область формальной логики. Она не дает представления о фрейме как о «реально существующем» контексте. Фрейм настолько реален, насколько распознается участниками взаимодействия или аналитиком. Подтверждением «распознаваемости» фрейма для Бейтсона служит наличие соответствующих понятий в словаре: «игра», «фильм», «работа», «интервью» - все они отсылают к тому или иному множеству контекстуально организованных действий.
Другой способ метафорического описания фрейма -сравнение его с рамой картины. «Если аналогия с математическим множеством, возможно, чрезмерно абстрактна, - продолжает Бейтсон, - то аналогия с рамой картины чересчур конкретна. Концепт, который мы стараемся определить, не является ни физическим, ни логиче
ским. Скорее фактические физические рамы добавляются к физическим картинам из-за того, что человеческим существам легче действовать в мире, где некоторые из их психологических характеристик экстериоризированы» [Там же: 214].
Бейтсон пишет об экстериоризированных психологических фреймах. Но его логика анализа ничуть не более «психологична», чем теоретические построения Джемса и Шюца. Более того, Джемса, Шюца и Бейтсона объединяет общая постановка проблемы: если социальная реальность «множественна» и метаконтексты действий в ней образуют замкнутые миры смысла («сон», «теоретизирование», «игра», «фантазия», «повседневная рутина»), то как возможно единство социального опыта, объемлющего опыт взаимодействия во всех этих многочисленных контекстах?
Все теоретические построения, на которые опирается теория фреймов, - независимо от того, продуцированы ли они психологией, социологией или когнитивистикой, - ориентируют исследователя на изучение сложной машинерии социальных контекстов, рамок взаимодействия. Эти рамки обнаруживаются в простран- ственно-временной организации взаимодействия и в самой коммуникации, но они не являются частью практического действования, как рама картины не является частью пространства «внутри» картины, а кавычки и скобки не являются частью помещенной в них фразы. По замечанию Эвиатара Зерубавеля, ученика Ирвинга Гоф- мана и представителя когнитивной социологии, «...фрейм характеризуется не по своему содержанию, а по тому особому способу, которым он трансформирует значение этого содержания» .
Описанная выше трактовка фрейма как относительно независимого от своего содержания контекста практического акта закрепляется в социальной теории и дает начало собственно социологическому исследованию организации контекстов повседневных взаимодействий. Однако прежде, чем мы обратимся к фрейм-анализу в социологии и попытаемся раскрыть его теоретические перспективы, нам следует вернуться к исходному противопоставлению «фрейма» и «практики» как двух альтернативных проектов исследования повседневности. Теперь мы знаем, что ключ к пониманию этой альтернативности следует искать в проблематике определения контекста повседневного действования.

«Я исхожу из того, что, оказываясь в какой бы то ни было ситуации, люди всегда задаются вопросом: «Что здесь происходит?». Не имеет значения, ставится ли этот вопрос явно (в случаях замешательства или сомнения) или возникает по умолчанию (в привычных ситуациях), ответ зависит от способа поведения в данной ситуации». Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 11 -12. Так, отвечая на вопрос «что здесь происходит?», мы используем ту или иную систему фреймов.

И. Гофман отвергает распространенное мнение, что повседневность не подлежит структурированию, поскольку взаимодействие носит стихийный характер. Для него любое социальное взаимодействие происходит по определенным правилам и в определенных рамках - это и есть «организация опыта» по Гофману. Поток социального взаимодействия может быть проанализирован не просто как состоящий из отдельных событий, но и «фреймированный», организованный в доступное изучение структуры. «Структура фрейма», в отличие от «ситуации», устойчива и не подвержена влиянию повседневных событий. Она аналогична правилам синтаксиса.

Обращение Гофмана к метафоре синтаксиса неслучайно. «Структуралистская революция», произошедшая в 60-70х гг. (во многом из- за стремительно развивающихся когнитивных наук), увлекла исследователей коммуникации идеей поиска «мета-кода», некой схемы упорядочивания взаимодействий, существующей независимо от содержания этих взаимодействий. В исследования искусственного интеллекта в тот же период приносит свои плоды идея изучения структур представления информации. См.: Вахштайн В. Социология повседневности: от «Практики» к «Фрейму» Ирвинг Гофман. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М. : институт социологии РАН, 2003 // Социологическое обозрение Том 5. № 1. 2006. С.69-74.

Предисловие к книге Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни». Это его первая книга, написанная в 1965 году. Из нее вышла теория фреймов. «Подход, развиваемый в данной работе, -- это подход театрального представления, а следующие из него принципы суть принципы драматургические. В ней рассматриваются способы, какими индивид в самых обычных рабочих ситуациях представляет себя и свою деятельность другим людям, способы, какими он направляет и контролирует формирование у них впечатлений о себе, а также образцы того, что ему можно и что нельзя делать во время представления себя перед ними». Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / Пер. с англ. и вступ. статья А.Д. Ковалева. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2000. С. 29-30.

Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 98.

Основной вопрос фрейм-анализа: как определение текущего социального взаимодействия участниками связано с внешними, наблюдаемыми характеристиками взаимодействия? Каждый, совершая целеполагающие действия фреймирует их определенным образом. Это делает взаимодействие непроблематичным. В случае если оно выпадает из собственного фрейма, возникает вопрос: «Что здесь происходит?». Тогда происходящее обычно подвергается коррекции, дабы сделать его вновь понятным. Именно наблюдатель «вырезает» событие, пользуясь некоторой схемой интерпретации, придает ему определенность. Поэтому событие не имеет длительности, так как смысл не может иметь протяженности во времени и пространстве.

Стоит задуматься, как человек различает абсолютно одинаковые физические действия. Люди почти наверняка отличат дружеское приветствие от сигнала водителю такси, или от жеста, отгоняющего насекомых. Эта способность связана с тем, что любое единичное событие является частью целого потока событий, каждый поток составной частью входит в особую систему фреймов. 2 За первичными или базовыми системами фреймов не скрывается никакая другая «настоящая» интерпретация - это и есть «настоящая реальность».

Когда человек распознает какое-либо конкретное событие, он вкладывает в свое восприятие одну или несколько систем фреймов или схем интерпретации, которые можно назвать первичными. Без этого события не имели бы никакого смысла.

Первичные системы фреймов различаются степенью своей организации. Одни содержат хорошо разработанную систему правил, тогда как большинство не имеют отчетливо выраженной формы и задают самое общее понимание. Однако это не мешает людям в бесконечном количестве единичных событий находить, воспринимать, «сшивать» вместе смыслом и присваивать наименования фреймам. Похоже, человек слабо осознает внутреннюю структуру фреймов, что не мешает пользоваться ими без каких- либо ограничений.Там же. С. 81.

Все первичные системы фреймов можно разделить на две большие группы: природные и социальные. К первым относятся ненаправленные, бесцельные, неодушевленные, неуправляемые - «чисто физические». Полностью неуправляемые события происходят только благодаря «естественным» факторам, без участия воли и цели.

Социальные фреймы противоположны природным, они обеспечивают фоновое понимание событий, в которых участвуют воля, целеполагание - деятельность, воплощением которой является человек. В такой деятельной силе нет неумолимости природного закона, с ней можно договориться или противостоять. Действие подчиняет того, кто его производит социальной оценке действия, опирающейся на различную мотивацию: эффективность, осторожность, вкус и т. д. Поддерживается постоянный корректирующий контроль, особенно в тех случаях, когда действие кажется искаженным. Там же. С. 82.

Так как люди - это часть материального мира, то практически любое действие человека сопровождается событием из мира природы. Поэтому любой сегмент социально направленного действия можно отдельно интерпретировать на основе природной схемы. Отсюда и двоякое понимание целенаправленных действий. Во-первых, это манипуляция предметами естественного мира в соответствии с возможностями и ограничениями, Так например, в игре в шахматы происходит перемещение фигурок по доске. Во- вторых, происходит действие в специфическом мире, к которым относятся шахматные правила. Человеку легко различить пере-движение фигур и ходы, или неудачный ход, сделанный из-за плохой продуманности комбинаций, от сделанного невпопад, то есть хода, который не соответствует конкретным социальным стандартам выполнения физических действий. Там же. С. 84

Социолог О. И. Горяинова определяет первичную систему фреймов как культурные инварианты, устойчивые во времени базовые образцы опыта социальной группы. Они «...конституируют центральный элемент культуры... порождают образцы человеческого понимания...». Первичный фрейм соотносим с культурологическим понятием «культурная картина мира», поскольку он упорядочивает опыт группы в течение длительных временных промежутков.

Однако в центре внимания Гофмана оказались не первичные системы фреймов. Его куда больше увлекает способность к трансформации «настоящей реальности» в нечто пародийное, имеющее с той реальностью только внешние черты сходства. Эту трансформацию он называет переключением или транспонированием. Транспонироваться могут материальные объекты, эпизоды деятельности, сообщения и события. При этом транспортируемая деятельность лучше поддается дальнейшей транспонируемости. Гофман делает вполне постмодернистический вывод, что «суверенным бытием» обладает не субстанция, а отношение. «Бесценная авторская акварель, хранимая по соображениям безопасности в папке с репродукциями, оказывается в данном случае лишь репродукцией». Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 677. Этот вывод разрушает различие между системами первичных и вторичных фреймов.

На основе базовых образцов опыта происходит их трансформация, которая названа вторичной системой фреймов. Механизмом такой трансформации, является «ключ», т.е. набор правил, посредством которых один вид деятельности преобразуется или переключается в другой. «Ключ» (key) - это одно из центральных понятий в теории фреймов. Гофман соотносит его с набором конвенций, посредством которых определенная деятельность, уже осмысленная в какой-либо базовой системе фреймов, трансформируется в иной, с точки зрения участников, вид деятельности. Этот процесс можно назвать переключением или настройкой.

Системы фреймов не фиксированы как алгоритмы восприятия, а всегда находятся в процессе формирования, происходит постоянное «фреймирование» реальности. «Ключи» (keys) и «переключения» (keyings) фреймов - соотнесение воспринимаемого события с его идеальным смысловым образцом. Ключ обозначает тональность межличностного общения, переключения - его транспозиция из одной тональности в другую, а так же настройка распознавания ситуации. Для понимания реального мира нам нужно множество миров, которые мы создаем, используя «ключи». Все многообразие жизненных ситуаций представлено многообразием образцов ситуаций - переключениями.

Гофман оговаривает несколько важных замечаний для переключений. При переключении происходит систематическая транс-формация субъектов, действия, предметов, уже осмысленных в некоторой схеме интерпретации; если нет исходной схемы, то нечего переключать.

Между изображающими драку или играющими в шахматы гораздо больше общего, чем между теми, кто претворяется, что дерется и делает это по-настоящему. Поэтому переключение может лишь слегка трансформировать внешнюю форму деятельности, зато радикально изменит то, что происходит на самом деле. Следовательно, переключение играет принципиальную роль в определении того, что мы принимаем за реальность вообще. Там же. С. 106.

Для переключения первичных систем фреймов Гофман предлагает пять основных ключей: выдумка (make-believe), состязание (contest), церемониал (ceremonial), техническая переналадка (technical redoing) и пересадка (regrounding).

Выдумка - это имитация деятельности, развлечение без практического результата. Выдумывая, люди превращают серьезное в несерьезное, а так же создают вымышленные миры, поэтому формами выдумки являются игровое притворство (игра) и фантазии. Состязания преобразуют опасные, агрессивные виды деятельности в форму игры, где существуют правила «честного» состязания.

Церемониалы - это определенная разновидность социальных ритуалов, к которым относятся венчания, похороны, присвоения титулов и званий. Церемониал происходит по заранее разработанному сценарию. Посредством церемониала свершается событие, которое определяет их последующие отношения с непосредственным окружением и миром. Там же. С. 119. Происходит превращение человека в его будущую «роль».

При технической переналадке некоторые «отрезки» повседневной деятельности, взятые независимо от своего обычного контекста, могут получать выражение в формах, соответствующих утилитарным целям, тем самым они принципиально отличаются от подлинных представлений, где результат не имеет особого значения. Там же. С. 120. К технической переналадке относятся разного рода демонстрации, инсценировки, презентации и выставки.

Пересадка может оставлять деятельность без изменений, при этом кардинально поменяв ее мотивы. Таким образом, понятие «пересадка» зиждется на допущении о том, что одни мотивы удерживают исполнителя в круге обычной деятельности, тогда как другие, особенно устойчивые и институционализированные, выводят его за пределы привычного. Типичным примером пересадки является благотворительность королевских или аристократических особ. Выполняемая деятельность берется вне ее повседневного контекста, что как бы ее отчищает. Там же. С. 136.

Переключения и фабрикации разрушают фреймы и, соответственно, уверенность людей в правильности принятых ими определений реальности, но также они поддерживают воспроизводство социального опыта и картин мира. Преодоление неопределенности связывается Гофманом с процедурами крепления (anchoring) фреймов, или рутинизацией повседневного опыта. Нужны определенные гарантии, что заявленный смысл фрейма и его реальная подоплека практически совпадают. В действительности большая часть повседневных действий осуществляется почти механически, люди привычно опознают, что есть что и кто есть кто благодаря следующим «креплениям»: заключению в скобки (bracketing devices), ролям (roles), преемственности ресурса (resourse continuity), несвязанности (unconnectedness) и общепринятому представлению о человеке (what we are all like). Там же. С. 47.

Каждое последующее переключение создают как бы наслоения (lamination) одного фрейма на другой, при этом оставляя редуцированную часть предыдущей деятельности. При этом глубинный слой деятельности настолько увлекателен, что может всецело поглотить внимание участника. Кроме того, создаются внешние наслоения, образуют своего рода оболочку фрейма (the rim of the frame), которая маркирует реальный статус данного вида деятельности независимо от сложности ее внутреннего расслоения. У Деятельности, полностью определенной в терминах первичной системы фреймов оболочка полностью совпадает с ядром. А если человек ведет себя несерьезно, то он воспринимает деятельность, независимо от ее многослойности, в игровом ключе.

Итак, согласно логике теории фреймов человек анализирует весь проходящий перед его глазами поток событий, каждый раз отвечая для себя на вопрос: «что здесь происходит?». Ответ не заключается в самом действии, он находится в его контексте, поэтому происходящие событие может интерпретироваться как часть давно прошедшего, и быть неопределенно продолжительным во времени. Причина лежит в двух генеральных схемах интерпретации: природной и социальной, которая предполагает неслучайный характер, наличие воли, разума и цели. Поэтому фрейм гофмановском понимании - это и матрица возможных событий и схема интерпретации. Люди склонны корректировать свою деятельность согласно этой матрице и обрезать реальность (выделять второстепенные и игнорировать не соответствующие) согласно тому, какую схему интерпретации они применяют.

Фреймы могут трансформироваться, обретая новый смысл через ключи. Ключи - это набор правил, по которым происходят изменения. Любая переключенная или транспонированная деятельность обладает множеством наслоений, по которым можно определить, какие фреймы были изменены. Так с помощью фрейм-анализа в нашем исследовании мы сможем определить какие транспонированные виды деятельности стоят за фреймом благотворительности для Общества посещения бедных.

Теория фреймов

- это парадигма для представления знаний с целью использования этих знаний компьютером. Впервые была представлена Минским как попытка построить фреймовую сеть, или парадигму с целью достижения большего эффекта понимания. С одной стороны Минский пытался сконструировать базу данных, содержащую энциклопедические знания, но с другой стороны, он хотел создать наиболее описывающую базу, содержащую информацию в структурированной и упорядоченной форме. Эта структура позволила бы компьютеру вводить информацию в более гибкой форме, имея доступ к тому разделу, который требуется в данный момент. Минский разработал такую схему, в которой информация содержится в специальных ячейках, называемых фреймами, объединенными в сеть, называемую системой фреймов. Новый фрейм активизируется с наступлением новой ситуации. Отличительной его чертой является то, что он одновременно содержит большой объем знаний и в то же время является достаточно гибким для того, чтобы быть использованным как отдельный элемент БД. Термин «фрейм» был наиболее популярен в середине семидесятых годов, когда существовало много его толкований, отличных от интерпретации Минского.

Чтобы лучше понять эту теорию, рассмотрим один из примеров Минского, основанный на связи между ожиданием, ощущением и чувством человека, когда он открывает дверь и входит в комнату. Предположим, что вы собираетесь открыть дверь и зайти в комнату незнакомого вам дома. Находясь в доме, перед тем как открыть дверь, у вас имеются определенные представления о том, что вы увидите, войдя в комнату. Например, если вы увидите к-л пейзаж или морской берег, поначалу вы с трудом узнаете их. Затем вы будете удивлены, и в конце концов дезориентированы, так как вы не сможете объяснить поступившую информацию и связать ее с теми представлениями, которые у вас имелись до того. Также у вас возникнут затруднения с тем, чтобы предсказать дальнейший ход событий. С аналитической точки зрения это можно объяснить как активизацию фрейма комнаты в момент открывания двери и его ведущую роль в интерпретации поступающей информации. Если бы вы увидели за дверью кровать, то фрейм комнаты приобрел бы более узкую форму и превратился бы во фрей кровати. Другими словами, вы бы имели доступ к наиболее специфичному фрейму из всех доступных.Возможно,б что вы используете информацию, содержащуюся в вашем фрейме комнаты для того чтобы распознать мебель, что называется процессом сверху-вниз, или в контексте теории фреймов фреймодвижущим распознаванием. Если бы вы увидели пожарный гидрант, то ваши ощущения были бы аналогичны первому случаю. Психологи подметили, что распознавание объектов легче проходит в обычном контексте, чем в нестандартной обстановке. Из этого примера мы видим, что фрейм - это модель знаний, которая активизируется в определенной ситуации и служит для ее объяснения и предсказания. У Минского имелись достаточно расплывчатые идеи о самой структуре такой БД, которая могла бы выполнять подобные вещи. Он предложил систему, состоящую из связанных между собой фреймов, многие из которых состоят из одинаковых подкомпонентов, объединенных в сеть. Таким образом, в случае, когда к-л входит в дом, его ожидания контролируются операциями, входящими в сеть системы фреймов. В рассмотренном выше случае мы имеем дело с фреймовой системой для дома, и с подсистемами для двери и комнаты. Активизированные фреймы с дополнительной информацией в БД о том, что вы открываете дверь, будут служить переходом от активизированного фрейма двери к фрейму комнаты. При этом фреймы двери и комнаты будут иметь одинаковую подструктуру. Минский назвал это явление разделом терминалов и считал его важной частью теории фреймов.

Минский также ввел терминологию, которая могла бы использоваться при изучении этой теории (фреймы, слоты, терминалы и т. д.) . Хотя примеры этой теории были разделены на языковые и перцептуальные, и Минский рассматривал их как имеющих общую природу, в языке имеется более широкая сфера ее применения. В основном большинство исследований было сделано в контексте общеупотребительной лексики и литературного языка.

Как наиболее доступную иллюстрацию распознаванию, интерпретации и предположению можно рассмотреть две последовательности предложений, взятых из Шранка и Абельсона. На глобальном уровне последовательность А явно отличается от В.

A John went to a restaurant

He asked the waitress for a hamburger

He paid the tip & left

B John went to a park

He asked the midget for a mouse

He picked up the box & left

Хотя все эти предложения имеют одинаковую синтаксическую структуру и тип семантической информации, понимание их кардинально различается. Последовательность А имеет доступ к некоторому виду структуры знаний высшего уровня, а В не имеет. Если бы А не имело такой доступ, то ее понимание сводилось бы к уровню В и характеризовалось бы как дезориентированное. Этот контраст является наглядным примером мгновенной работы высшего уровня структуры знаний.

Была предложена программа под названием SAM , которая отвечает на вопросы и выдает содержание таких рассказов. Например, SAM может ответить на следующие вопросы, ответы на которые не даны в тексте, с помощью доступа к записи предполагаемых событий, предшествующих обеду в ресторане.

Did John sit down in the restaurant ?

Did John eat the hamburger ?

Таким образом, SAM может распознать описанную ситуацию как обед в ресторане и затем предсказать оптимальное развитие событий. В нашем случае распознавание не представляло трудностей, но в большинстве случаев оно довольно непростое и является самой важной частью теории.

Рассмотрим другой пример:

C He plunked down $5 at the window .

She tried to give him $ 2.50 , but he wouldn’t take it .

Он интересен тем, что у большинства людей он вызывает цикл повторяющихся неправильных или незаконченных распознаваний и реинтерпретаций.

В случаях с многозначными словами многозначность разрешается с помощью активизированного ранее фрейма. Для этих целей необходимо создать лексикон к каждому фрейму. Когда фрейм активизируется, соответствующему лексикону отдается предпочтение при поиске соответствующего значения слова. В контексте ТФ это распознавание процессов, контролируемых фреймами, которые, в свою очередь, контролируют распознавание входящей информации. Иногда это называется процессом сверху - вниз фреймодвижущего распознавания.

Применение этих процессов нашло свое отражение в программе FRAMP , которая может суммировать газетные сводки и классифицировать их в соответствие с классом событий, например терроризм или землетрясения. Эта программа хранит набор объектов, которые должны быть описаны в каждой разновидности текстов, и этот набор помогает процессу распознавания описываемых событий.

Манипуляция фреймами

Детали спецификации Ф и их репрезентации могут быть опущены, так же как и алгоритмы их манипуляции, потому что они не играют большой роли в ТФ.

Такие вопросы, как размер Ф или доступ к нему, связаны с организацией памяти и не требуют специального рассмотрения.

Распознавание

В литературе имеется много рассуждений по поводу процессов, касающихся распознавания фреймов и доступа к структуре знаний высшего уровня. Несмотря на то, что люди могут распознать фрейм без особых усилий, для компьютера в большинстве случаев это довольно сложная задача. Поэтому вопросы распознавания фреймов остаются открытыми и трудными для решения с помощью ИИ.

Размер фрейма

Размер фрейма гораздо более тесно связан с организацией памяти, чем это кажется на первый взгляд. Это происходит потому, что в понимании человека размер фрейма определяется не столько семантическим контекстом, но и многими другими факторами. Рассмотрим фрейм визита к доктору, который складывается из подфреймов, одним из которых является комната ожидания. Таким образом мы можем сказать, что размер фрейма не зависит от семантического содержания представленного фрейма / такого, как, например, визит к врачу / , но зависит от того, какие компоненты описывающей информации во фрейме / таком, как комната ожидания / используются в памяти. Это означает, что когда определенный набор знаний используется памятью более чем в одной ситуации, система памяти определяет это, затем модифицирует эту информацию во фрейм, и реструктурирует исходный фрейм так, чтобы новый фрей использовался как его подкомпонент.

Вышеперечисленные операции также остаются открытыми вопросами в ТФ.

Рош предложил три уровня категорий представления знаний: базовую, субординатную и суперординационную. Например в сфере меблировки концепция кресла является примером категории основного уровня, а концепция мебели - это пример суперординационной категории. Язык представления знаний подвержен влиянию этой таксономии и включает их как различные типы данных. В сфере человеческого общения категории основного уровня являются первейшими категориями, которые узнают человек, другие же категории вытекают из них. То есть суперординационная категория - это обобщение базовой, а субординатная - это подраздел базовой категории.

суперординатная идеи события

базовая события действия

субординатная действия прогулка

Каждый фрейм имеет свой определенный так называемый слот. Так, для фрейма действие слот может быть заполнен только к-л исполнителем этого действия, а соседние фреймы могут наследовать этот слот.

Некоторые исследователи предположили, что случаи грамматики падежей совпадают со слотами в ТФ, и эта теория была названа теорией идентичности слота и падежа. Было предложено число таких падежей, от 8 до 20 , но точное число не определено. Но если агентив полностью совпадает со своим слотом, то остальные падежи вызвали споры. И до сих пор точно не установлено, сколько всего существует падежей.

Также вызвал трудность тот факт, что слоты не всегда могут быть переходными. Например, в соответствие с ТФ можно сказать, что фрейм одушевленный предмет может иметь слот живой , фрейм человек может иметь слот честный , а фрейм блоха не может иметь такой слот, и он к нему никогда не перейдет.

СФ иногда адаптируются для построения описаний или определений. Был создан смешанный язык, названный KRYPTON , состоящий из фреймовых компонентов и компонентов предикатных исчислений, помогающих делать к-л выводы с помощью терминов и предикатов. Когда активизируется фрейм, факты становятся доступными пользователю. Также существует язык Loops , который объединяет объекты, логическое программирование и процедуры.

Существуют также фреймоподобные языки, которые за исходную позицию принимают один тип данных в памяти, к-л концепцию, а не две / напр фрейм и слот / , и представление этой концепции в памяти должно быть цельным.

Объектно - ориентированные языки

Параллельно с языками фреймов существуют объектно - ориентированные программные языки, которые используются для составления программ, но имеют некоторые св-ва языков фреймов, такие, как использование слотов для детальной, доскональной классификации объектов. Отличие их от языков фреймов в том, что фреймовые языки направлены на более обобщенное представление информации об объекте.

Одной из трудностей представления знаний и языка фреймов является отсутствие формальной семантики. Это затрудняет сравнение свойств представления знаний различных языков фреймов, а также полное логическое объяснение языка фреймов.

Как засмущать девушку?
Как реагировать на ее колкости так, чтобы
остаться в выигрыше?
Как правильно прикалываться над девушкой?
Как правильно хвалить девушку?
Как реагировать на похвалу?
Как обойти ее «пафос»?

Введение

Оценочный Фрейм (ОФ) – это практическая техника общения, которая пригодится тебе во всех сферах жизни, а не только при общении с девушками. С помощью ОФ ты сможешь достойно общаться с кем угодно, не позволяя кому-то ставить себя в разговоре выше тебя.

Применительно к соблазнению, эта техника хороша тем, что позволяет собрать воедино всевозможные способы ответов на женские bitch-shield (защита ), негхиты, просто подколы, приколы, похвалу и даже отчасти комплименты. Кроме того, ОФ очень хорошо применяется в спорах и всяких конфликтных ситуациях.

Как видно из всего вышесказанного, ОФ – это универсальная техника, которая пригодится любому человеку в любой сфере жизни. Эта техника позволит тебе не уронить себя в любой ситуации и, при необходимости, разнести собеседника в пух и прах или же наоборот, построить хорошие отношения.

Что такое фрейм?

Фрейм (от англ. ”frame” – рамка) – определенная абстрактная рамка, в пределах которой происходит общение собеседников. Фрейм определяет адекватность поведения собеседников т.к. в каждом фрейме есть свои роли. Если человек ведет себя не в соответствии со своей ролью в конкретном фрейме, он ведет себя неадекватно. Если собеседники меняются ролями, то фрейм переворачивается.

Все фреймы делятся на универсальные
и конкретно-ситуативные.

Конкретно-ситуативные предполагают определенную ситуацию, универсальные же могут присутствовать в любой ситуации.

Например, рассмотрим фрейм «Ученик-учитель». Это конкретно-ситуативный фрейм. Он предполагает 2 роли: ученика и учителя. Учитель должен учить и наставлять, ученик должен внимательно слушать и выполнять.

Если ученик начинает, например, общаться с учителем фамильярно, он нарушает фрейм, т.е. ведет себя неадекватно. Если же ученик сам начинает учить учителя чему-то, что он знает лучше, то он переворачивает фрейм – они меняются ролями. Еще примеры конкретно-ситуативных фреймов: «Отец-сын», «два друга», «продавец-покупатель» и т.п.

Оценочный же фрейм относится к числу универсальных фреймов. Он может присутствовать в любом конкретно-ситуативном фрейме.

ОФ содержит следующие роли: Оценивающий и Оцениваемый.

Кто обычно открыто оценивает другого? — Обычно это тот, кто стоит выше: начальник подчиненного, учитель ученика и т.п. Соответственно в рамках ОФ Оценивающий стоит выше Оцениваемого.

Теперь понятно, почему в общении с девушкой невыгодно оказываться в роли Оцениваемого, т.е. позволять вешать на себя ОФ? Гораздо выгоднее самому быть в роли Оценивающего. Но для этого необходимо разобраться с тем, какие бывают виды ОФ, и какие бывают подводные камни (а их немало).

Положительный и отрицательный ОФ

Можно выделить два вида ОФ:
1. Отрицательный (-ОФ) (со знаком «минус»)
2. Положительный (+ОФ) (со знаком «плюс»)

Отрицательный ОФ – это то, что в простонародье называется «чмырить». Крайним случаем (-ОФ) являются оскорбления. При навешивании (-ОФ), Оценивающий оценивает Оцениваемого, выявляя в нем те или иные недостатки.

Например:
«ты когда куртку последний раз мыл?»,
«ты часто бреешься?» (у тебя куртка грязная и сам ты за собой не следишь),
«ты со мной не смотришься» (ты урод),
«мне нечего тебе сказать» (ты недостоин того, чтобы я с тобой говорила) и т.п.

(-ОФ) – довольно объемный фрейм, и включает в себя и такие фразы: «упал. отжался» (постановка себя выше), «ты мне напоминаешь клоуна» (оценка поведения) и т.п. Вообще, любая оценка человека с негативным выводом или постановка себя выше с отрицательным выводом относится к (-ОФ).

Положительный ОФ – это то, что называется «похвала». Опять же, кто кого обычно хвалит? Вышестоящий нижестоящего. «Умница, дочка!» — классический пример (+ОФ). Любая похвала – это оценка сверху-вниз, но только положительная.

Также к ОФ относится любая фраза, содержащая в себе слова положительной или отрицательной оценки: «хорошо», «плохо», «умный», «глупый», «прекрасно», «паршиво», «замечательно», «ужасно» и т.д.

При общении крайне невыгодно быть Оцениваемым, независимо от того, (-ОФ) это или (+ОФ) потому что в любом случае Оцениваемый оказывается по роли ниже Оценивающего.

Примеры ситуаций с ОФ, не касающиеся соблазнения:

Студент на экзамене
Политик перед телекамерой
Артист на сцене
Соискатель работы на собеседовании
И т.п.

Переворот Отрицательного Оценочного Фрейма

Раз быть Оцениваемым так невыгодно, встает логичный вопрос: а как быть, если ты уже попал в эту роль? Ведь девушки очень любят «отшивать» при помощи ОФ, да и вообще подкалывать при общении и, безусловно, тебе это никоим образом в плюс не идет.

На этот случай есть специальная техника, которая называется «Переворот ОФ». При помощи этой техники ты меняешься с девушкой местами – ты становишься Оценивающим, а она – Оцениваемым. Правда, выгодная техника? Теперь ты можешь выкрутиться из любой ситуации, да еще и смутить, обескуражить и заинтересовать девушку с которой общаешься! И не надо заучивать никаких нег-хитов «на все случаи жизни» и прочей лабуды, все в разы проще!

Выделяются 4 основных способа Переворота ОФ:

1. «Специалист»
2. «На себя посмотри»
3. «А у тебя…»
4. «Да, я такой»

Способ «Специалист» строится вот на чем. Допустим, тебя оценили по какому-то признаку. Например, «Ты часто бреешься?». Дальше ты берешь этот признак, и даешь понять Оценивающему, что не ему тебя судить. В нашем примере: «А ты что у нас, парикмахер, что ли?»

Второй способ — «На себя посмотри» . Твоя задача – найти у Оценивающего схожий признак, в котором он не идеален, и напомнить ему об этом! В нашем случае: «Ну уж почаще чем ты стрежешься!».

Третий способ, «А у тебя…» используется тогда, когда у Оценивающего все в порядке с тем признаком, по которому он(она) оценивает тебя. Тогда ты попросту находишь другой признак, в котором он (она) не идеален и говоришь ему (ей) об этом! В нашем случае это будет звучать так: (она) «Ты часто бреешься?» (ты) «А ты всегда ТАК одеваешься?».

И, наконец, четвертый способ – «Да, я такой» . Нет ничего лучше, чем в ответ на отрицательную оценку признать свои недостатки с наглой миной на лице. Это вводит Оценивающего в состочяние ступора, а иногда и бешенство.

Подумай: тебе говорят «Ты последний мерзавец!!». Тот, кто это говорит, надеется что ты сейчас начнешь перед ним оправдываться, заглаживать свою вину…. А ты просто спокойно говоришь - «Да! Я такой. На это обычно попросту бывает нечего ответить! Тоже самое и в нашем случае.

Мы признаем свой недостаток, а затем навешиваем уже свой ОФ по третьему способу:
(она) — «Ты часто бреешься?»
(ты) — «Нет. Очень редко. А ты когда последний раз носки меняла?»

Переворот Положительного Оценочного Фрейма

В предыдущей части статьи мы рассмотрели перевороты (–ОФ). Теперь рассмотрим переворот (+ОФ).

Совет: лучше переворачивать положительный ОФ положительным ОФ, а не отрицательным.

Как отвечать на похвалу? А на нее обязательно надо отвечать!! Способ: признать свои достоинства с гордостью и похвалить в ответ.

Например:
(она) «А причесочка у тебя ничего, ничего…»
(ты) «Я знаю! Мне все говорят. А у тебя вкус неплохой между прочим… очень даже, вполне себе!».

Таким образом ты «выравниваешь» фрейм и затем навешиваешь свой собственный ОФ.

По тому же принципу можно перевести (+ОФ) в (–ОФ), чего делать с девушками не советуется, но и не возбраняется. В остальном (+ОФ) переворачивается также как и (–ОФ).

Чем отличается Положительный Оценочный Фрейм от Комплимента?

Во-первых тем, что ОФ – это всегда общение по принципу «сверху-вниз», в то время как комплимент – «снизу-вверх». При правильном, работающем комплименте мы не хвалим, а восхищаемся.

Во-вторых, при (+ОФ) используются особые слова, которые подчеркивают позицию «сверху-вниз». Например: «Ничего так, ничего…», «Вполне себе», «Н-да…», «Я заметил что…», «Мне понравилось что…», «Ты умница в том, что…», «Хвалю за то, что…» и т.п. Сюда же относятся фразы типа «Хорошая девочка», «Умница, дочка», «Молодец!» и т.д. Запомни эти слова и применяй их при общении с девушкой!!

Если говорить метафорически, то (+ОФ)– это позиция коллекционера, оказавшегося в антикварном магазине и оценивающего какую-то старинную вещь, взвешивая ее достоинства и недостатки.

Инициирование Оценочного Фрейма

То, что ты довел до переворота ОФ – уже само по себе не слишком хорошо, хоть и поправимо и часто неизбежно. Гораздо лучше самому задать исходные позиции и первому приступить к оценке. В этой ситуации (–ОФ) лучше всего работает на девушках «пафосных», можно даже доходить почти до откровенного хамства, вот увидишь – с высокоранговыми самками наглость тебе только на пользу пойдет!

А (+ОФ) хорош для девушек обычных и скромных, которые радуются от того, что что-то большое, теплое и сильное, т.е. ты, обратило на них свое лучезарное внимание и похвалило…

Инициировать ОФ можно очень просто. Достаточно:
а) найти нужный признак;
б) оценить его положительно или отрицательно.

Например:
«Хммм… А глазки-то у тебя повыразительнее, чем у остальных!» (+ОФ).
«Слушай, у тебя эти шпильки на эскалаторе не ломаются?» (-ОФ)
.

Уничтожение Оценочного Фрейма

Переворот ОФ это очень хорошо, но бывают ситуации когда хочется избежать ОФ-борьбы. Тогда имеет смысл уничтожить ОФ и перевести разговор в другое русло.

Это сделать очень просто – достаточно довести ОФ до абсурда.

Например, вот так:
(она) «А сколько ты получаешь?» (вопрос на оценку)
(ты) «5 рублей в месяц».
(она) «А какая у тебя машина?»
(ты) «Запорожец 1968 года выпуска.»

Данный конкретный пример еще хорош тем, что ты ее интригуешь, т.е. возбуждаешь любопытство и подталкиваешь к вопросам, т.е. она тобой интересуется и не получает сразу того, чего хочет.

Мониторинг Оценочного Фрейма

Для того, чтобы хорошо общаться с людьми и особенно девушками, для того, чтобы выигрывать в спорах и не попадать в просак, необходимо встроить себе в сознание Мониторинг ОФ.

Что это такое? — Это как бы маленькая часть твоего сознания, которая следит за каждой твоей фразой и фразой того, с кем ты говоришь, и выявляет ОФ. Таким образом ты замечаешь ОФ и сразу же на него отвечаешь. Конечно, степень и способ переворота должен быть адекватен ситуации – если тебя похвалили, чмырить в ответ совсем не обязательно.

Как развить в себе Мониторинг ОФ?

Очень просто. Для этого необходимо первое время сознательно следить за ОФ во всех своих разговорах и незамедлительно отвечать на него. Начни делать это прямо сейчас! Ты ведь успешно развиваешься, неправда ли, мой читатель? Тогда через некоторое время у тебя это будет получаться легко и само собой, комфортно и с пользой для общения.

Упражнения на развитие Оценочного Фрейма

Упражнение 1 – возьми напарника (напарников). Пусть сначала один из вас навесит на другого (–ОФ) 10 раз, каждый раз по разным признакам, а второй пускай переворачивает ОФ, предлагая по 4 варианта переворота на каждую из 10 фраз.

Упражнение 2 – подойти к 30 девушкам в течение часа, каждый раз начиная коммуникацию с новой фразы содержащей ОФ. 10 раз на (-ОФ) (к более гламурным), 10 раз на (+ОФ) (к менее гламурным), и 10 раз свободно ко всем подряд.

Упражнение 3 – постоянно вешать ОФ на всех подряд, в том числе и на работе/учебе. Стремится делать это максимально адекватно, так чтобы не обидеть собеседника.

Успехов в развитии и удачи!